"Американская мечта" при взгляде вблизи
разнообразные морковки на веревке для ослов
Главный секрет — эксплуатация: что стоит за мифом о Кремниевой долине
Кори Пайн — британский журналист, который поехал в Кремниевую долину, чтобы запустить свой стартап и разбогатеть. Стоит ли говорить, что у него ничего не вышло? Зато получилось написать большой репортаж о том, что стоит за мифом о легких деньгах, новых технологиях и необычной продуктивности местных работников. T&P поговорили с автором книги «Живи, вкалывай, сдохни. Репортаж с темной стороны Кремниевой долины» о коварстве многофункциональных офисов «как в Google», гонке за успехом и техноутопизме, который обещает спасти нас от экологического кризиса, но на деле вредит еще больше.
Миф о деньгах
— В книге вы пишете, что решили попробовать разбогатеть в Кремниевой долине и подробно описать свои попытки. В результате вышел очень критический текст, и кажется невероятным, что вы в такую возможность верили изначально. Как пришла такая идея?
— Пару лет назад я был журналистом в печатном издании, в индустрии начались проблемы, и мне пришлось искать новую работу. Я подумал: может быть, в технологиях мне повезет больше? За несколько лет работы я выяснил, что эта сфера крайне неэтична (фотосервис, который возглавлял Кори, купил Билл Гейтс и перепродал в Китай, где права сотрудников и фрилансеров стали заметно ущемляться. — Прим. T&P). Тогда я решил, что могу стать первым из журналистов, кто напишет что-то критическое об
IT-индустрии, потому что остальные по большей части писали только хорошее.
— Вы описываете, что вдохновились забастовками водителей Uber и предлагали инвесторам проект Laborize!, который будет организовывать стачки рабочих у компаний-конкурентов за деньги. Это остроумная, но абсолютно незаконная и невыполнимая идея. Вы всерьез в нее верили?
— В 2014–2015 годах люди приезжали в Долину с по-настоящему ужасными идеями и становились очень богатыми. Я лишь попробовал сделать то же самое. Конечно, я не думал, что Laborize! станет следующим Google, скорее использовал этот нарратив, чтобы рассказать увлекательную и сатирическую историю. Я также хотел показать, что даже организация, которая атакует капитализм и культуру стартапов, может раззадорить жадность инвесторов. Вся книга наполнена ощущением абсурдности существования места, где так много легких и неэтичных денег.
— Вы выяснили, в чем секрет миллионеров из Долины? Как стать следующим Марком Цукербергом?
— Сегодня (если вы обычный мечтатель) — никак. Инвесторы стали более нервными и прижимистыми из-за огромного количества моментально прогорающих стартапов и судебных исков.
Если деньги кому-то и достаются, то тем, кто уже включен в местные круги. Но речь не о тех, у кого много друзей в фейсбуке, а о выпускниках Стэнфорда (или хотя бы Гарварда или MIT). Нет ничего лучшего старого доброго непотизма!
Кроме того,богатыми в Долине становятся не те, кто ищет золото, а те, кто продает лопаты новеньким золотоискателям.
— Как я поняла, год, который вы провели в Долине, оказался не самым комфортным не только из-за ущемленного чувства справедливости.
— В общей сложности я провел в Долине восемь месяцев, жил на аванс, который получил от издательства. В книге видно, как с ухудшением моего финансового положения меняются жилищные условия. Под конец я жил в палатке на заднем дворе чужого дома. Самое смешное, что это был лучший вариант на фоне всех предыдущих мест, где было слишком много людей, высоченная цена и огромная конкуренция за койко-место. В Долине спрос и цены на жилье постоянно растут, поэтому новички выселяют коренных жителей, которые больше не могут платить подскочившую ренту.
— Сколько нужно зарабатывать, чтобы позволить себе хорошее жилье в Долине?
— Я встречал разработчика Apple, который зарабатывал по меньшей мере $70 тысяч в год (в среднем по США такую зарплату получает крепкий средний класс) и все еще не мог арендовать нормальную квартиру.
В Долине можно найти хорошо оплачиваемую работу, но при этом жить в ужасных условиях и добираться до офиса по два часа.
Если есть возможность, стоит обзавестись деловыми контактами и проектами в Долине, но работать удаленно из другого места с адекватными ценами на жилье.
Миф о работе мечты
— Люди из Кремниевой долины постоянно ищут способы повысить личную и командную продуктивность. В чем их секрет?
— В Долине очень популярны стимуляторы — метилфенидат и ноотропы. Хотя эффективность последних научно не доказана, люди все равно их употребляют. Но главный секрет — это эксплуатация сотрудников, бесконечный рабочий день и культура, которая не подразумевает свободного времени на семью или обычный отдых. В Долине люди работают больше 60 часов в неделю. Людей, которые сидят на работе стандартные 40 часов в неделю, просто нет, их очень быстро увольняют.
Компании предпочитают нанимать молодых людей, которые только окончили колледж, плохо разбираются в своих правах, не имеют семьи и просто не будут жаловаться, или мигрантов из Азии или Восточной Европы, которые будут зарабатывать значительно больше, чем на родине, но вкалывать до изнеможения под угрозой потерять рабочую визу.
— А как же знаменитые офисы со всеми удобствами? Разве они не компенсируют переработки?
— Некоторые компании обеспечивают работников едой ресторанного уровня, бесплатными услугами прачечной или транспортировкой до дома. Но все это призвано заставить тебя сидеть в офисе как можно дольше. Один рекрутер говорил мне, что компания может заплатить $20 за стейк, но при этом заработает гораздо больше благодаря тому, что ты просидишь за рабочим столом на 4 часа больше, чем следует.
Хотя я не уверен, что стейки могут стать долгосрочной мотивацией: в Долине очень остро стоит проблема профессионального выгорания. Большинство людей, которых я встретил, выгорели в той или иной степени. Одни это понимали, другие еще нет.
— Как вы думаете, с чем это связано?
— Я встречал людей, которые поначалу казались очень амбициозными и позитивными, пытались продать свои идеи инвесторам. Но спустя некоторое время я узнавал, что они пытались покончить с собой, потому что слишком много работали и переживали, что не добьются успеха. Думаю, люди не вполне понимают, что существует большой зазор между обещаниями богатства и реальностью, где успеха добиваются очень немногие.
Сталкиваясь с этим, они испытывают большой стресс.
У некоторых депрессия начинается еще до переезда в Долину — в старшей школе, когда на тебя давят ожидания родителей.
— Компании пытаются решить проблему выгорания? Почему бы вместе с бесплатным пивом не предложить работникам услуги психотерапевта?
— Я слышал о нескольких инициативах такого рода, но это не тренд. Людей все еще стремятся заставить впахивать как можно больше и окончательно стереть границу между работой и отдыхом. Например, вводят геймификацию на рабочем месте, чтобы задачи стали более захватывающими и приносили очки. Если тебе плохо, то на работе, скорее всего, предложат подписаться на какое-нибудь психотерапевтическое или медитативное приложение.
Миф о свободе
— Как вы думаете, наступило ли определенное разочарование светлым образом Кремниевой долины?
— Сегодня и правые, и левые всерьез разочаровываются в IT-индустрии, понимая, что она получила слишком много власти, особенно в сфере коммуникаций и медиа. Правых раздражает контроль над hate speech в социальных сетях. Левые злятся из-за грубого нарушения прав рабочих и неконтролируемости капитализма.
Но уже поздно. IT-компании установили глобальную систему надзора за каждым пользователем Facebook или Twitter, что дает им огромную власть. С точки зрения демократии это очень неприятная ситуация.
— А как же квазирелигиозные идеологии, появившиеся в Кремниевой долине? Вы пишете, что многие СЕО корпораций всерьез верят в наступление сингулярности и прочие техноутопии.
— Только СЕО в них в основном и верят, потому что утопические заявления могут всерьез раскрутить их личный бренд и дать пропуск в более влиятельные круги. Рядовые сотрудники технических корпораций на это не ведутся.
С 2014–2015 годов, когда я работал над книгой, очень многое изменилось. Обычные работники все чаще организуются и в целом становятся более левыми. Еще четыре года назад было невозможно поверить, что сотрудники Google будут протестовать против разработок в сфере искусственного интеллекта для армии и просто отстаивать свои права. Легкие деньги стремительно утекают, и люди все сильнее чувствуют бремя постоянных сокращений, повышения продуктивности и тяжелых жилищных условий.
Миф о будущем
— Солидная часть вашей книги посвящена политическим амбициям небожителей Кремниевой долины. Вы пишете, что в техно-Мекке засели чуть ли не фашисты. С чем вы это связываете? Почему политическая реакция и технологии идут рука об руку?
— Эта повестка формируется людьми, которые стоят во главе индустрии, — белыми богатыми мужчинами. Кто-то из них, конечно, пытается мимикрировать под прогрессивный мейнстрим, но все еще имеет очень ретроградные взгляды на некоторые вещи. Долгое время IT-индустрия была толерантна к правым взглядам больше, чем любая другая область. Правда, работники от этого заметно устали и активно выступают против дискриминации.
Есть и серьезные исторические предпосылки. Идеи и разработки, связанные с евгеникой*, из Стэнфордского университета позднее импортировали в Третий рейх, а увлечение этой темой после Второй мировой в Калифорнии стало чем-то вроде субкультуры, в том числе среди очень влиятельных ученых вроде Нобелевского лауреата Уильяма Шокли. Когда в 1990–2000 годах Кремниевая долина стала центром медиа и финансов, эти идеи снова заинтересовали богачей и начали становиться популярными.
В Долине редко встречаются открытые альт-райты и неонаци, потому что за такую риторику просто увольняют. Но зато много тех, кто поддерживает некоторые идеи альт-райтов, даже если определяют себя как либералов или голосуют за демократов. Как только спросишь их о расе, корпорациях, тестах на IQ или евгенике, все вылезет. В местной культуре это очень укоренено.
Обратите внимание на язык: вместо профессионализма или мастерства люди теперь говорят о биотехнологиях, усовершенствовании человека, человеческом потенциале, — все эти цепляющие фразочки делают пугающие и опасные концепции более дружелюбными.
— По-вашему, насколько правые идеи, которые в том числе поддерживают в Кремниевой долине, прижились в мейнстриме?
— Больше всего меня расстраивает, что вещи, о которых я писал в 2014–2015 годах как о подпольных и локальных, сегодня вышли на широкую аудиторию, например движение альт-райтов. Их идеи быстро прижились в Республиканской партии. А расистские мемы, которые раньше казались смешными и несерьезными, появились на улицах городов. После Второй мировой войны фашизм и расизм стали безусловными табу. Такая риторика автоматически не попадала на радио и ТВ. Сегодня же эти идеи свободно распространяются в интернете, и IT-корпорации, которые лишь недавно спохватились и стали модерировать hate speech, должны за это отвечать.
— Но, возможно, именно инновационные разработки из Долины помогут решать серьезные проблемы, с которыми столкнулось человечество, например экологический кризис?
— Я надеюсь, что технологии помогут решить проблемы с экологией, но очень сомневаюсь, что это единственный путь. Можно вспомнить технологию блокчейна, которую позиционировали как освобождающее либертарианское чудо. Однако майнинг криптовалют требует очень много энергии, что увеличивает выбросы в атмосферу и усугубляет ситуацию с глобальным потеплением.
Сейчас государства и корпорации много говорят о геоинженерии, которая позволит контролировать климатические изменения. Но почему бы не обратить внимание на то, что сложившаяся ситуация возникла именно из-за технологий — и на то, как они в целом влияют на общество? Например, водители Uber и другие участники гиг-экономики столкнулись с падением уровня жизни именно благодаря инновациям из Кремниевой долины. На мой взгляд, любые инновации прежде всего отвечают потребностям их владельцев, а не общественным интересам, поэтому нам необходим демократический контроль за всеми технологиями, которые обещают сделать нашу жизнь лучше.
http://www.tanzpol.org/2019/12/t109873- … .9878.html